«Максим обладал способностью ярко и порой с неожиданной стороны подавать, казалось бы, уже уходящие из повестки темы. Вроде все всё рассказали о волне протестов в связи с выходом „Матильды“. Но Максим вытащил совершенно дикие подробности про протестующих, отлично подбил информацию из разных источников и выдал несколько очень интересных текстов о царебожниках», — вспоминает Антон Гуськов.
Фактически он был первым, кто на всю страну рассказал об этом радикальном течении со своими высокопоставленными покровителями и даже «боевкой» в структуре РПЦ. Его
расследование о царебожниках спровоцировало волну интереса к этой теме. Впрочем, это часто бывало после публикаций Максима. На них реагировали — сами разоблаченные герои, общественность, правоохранительные или надзорные органы. Порой от редакции требовали снять очередной материал Бородина.
«Честный перед профессией, пытливый до фактов — это про Макса Бородина. Настоящий журналист, с которым мы вели долгие беседы о своей роли в этом мире, спорили до хрипоты и искренне радовались друг за друга, когда удавалось нащупать эксклюзив. Силовики, социалка,
коррупция, госзакупки, чиновники — он брался за все и всех. Были колоссальные планы на будущее и крайне печально, что Макс оставил нас таким молодым», — говорит Игнат Бакин.
Максим бывал и на Донбассе, и в Крыму сразу после проведения референдума 2014 года. Одними из последних его работ стали материалы, посвященные частной военной компании Вагнера. Бородин сумел выяснить, как
происходит вербовка в ЧВК, держал связь с
родственниками убитых бойцов.
Его уважали даже те, кто становился объектом критики в его публикациях. «Он всегда
умел задать вопрос — острый, неудобный, но в самую суть, невзирая на ранги. Макс занимался расследованиями, искал криминал в политике и политику в криминале, по своим источникам первым узнавал о событиях, резонансных не только для нашего региона. Мастер эксклюзивных материалов. Очень любил поговорить о работе, о текстах, о событиях, которые происходят в России. А еще Макс любил пошутить, в основном, довольно цинично — и в текстах, и в жизни», — рассказывает о нем Светлана Загороднева.
Максим много писал о том, что до недавнего времени было скрыто от глаз людей, никогда еще не провожавших в последний путь родных, — рассказывая, как работает похоронный рынок. Обычно людям, потерявшим близких, не до жалоб на ритуальщиков. Максим срывал покровы и тут. «Когда в Екатеринбурге шла „война“ похоронщиков, больницы и морга, он чуть ли не жил под окнами 40-й. Сделал материал про „
стометровку с покойниками“ — это настоящая жесть, но это было прямолинейно и доходчиво. Максим, жаль, что так рано закончилось все для тебя», — добавляет Загороднева.
Макс не всегда работал только над криминалом или скандалами. Он был по-настоящему разносторонней личностью, любил пошутить, хотя чувство юмора у него было своеобразное, кому-то казалось, что на грани фола. «Не все понимали его шутки, а иногда пламенной сатирой он ударял так, что у людей, что называется, бомбило. Но „поржать“ — по крайней мере, в работе, почти никогда не было его целью. Так Максим, как бы пафосно ни звучало, вскрывал нарывы в обществе. Например, когда он устроил пранк,
представляясь сотрудником ФСБ и раздавая указания — где-то вернуть выставку, отмененную по идеологическим соображениями, где-то, наоборот, закрыть неугодное культмероприятие», — вспоминает Екатерина Норсеева.
Максим был классным рассказчиком. По любому поводу у него находилась житейская история или какая-нибудь байка. Или собственные неординарные умозаключения. «Максим Палыч никогда не лез за словом в карман и мог легко затроллить любого спикера — будь то политик, звезда шоу-бизнеса или
бомж со свалки, который с удовольствием рассказывал Максу, как будет голосовать на ближайших выборах. Он был крутым журналистом и хорошим человеком. Дико несправедливо, что Макс ушел из жизни так рано. И нам всем будет очень его не хватать», — говорит Валентина Ярославцева.